Декабрист, подполковник в отставке (с 1823). Брат С.И. Муравьёва-Апостола. Участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии 1813-1814 г. Один из основателей "Союза спасения", член коренной управы "Союза благоденствия" и "Южного общества"; вёл переговоры об объединении Южного и Северного обществ. Участник восстания Черниговского полка. Приговорён к 20 годам каторги, сокращённой затем до 15 лет. По амнистии 1856 г. вернулся из Сибири, до 1863 г. жил в Твери, а затем в Москве. Сохранил верность декабристским идеалам. За три года до смерти продиктовал свои воспоминания о пребывании в Сибири.
      Скончался М.И. Муравьёв-Апостол 21 февраля 1886 года, похоронен в Москве на кладбище Новодевичьего монастыря (просьба не путать с современным Новодевичьим кладбищем).

Биография:

Отставной подполковник.
Из дворян.
Родился в Петербурге.
Отец — Иван Матвеевич Муравьев-Апостол (1.10.1768 — 12.3.1851), писатель, член Российской академии, посланник в Гамбурге и Мадриде, мать — Анна Семеновна Черноевич (ум. 28.3.1810)
Отец вторым браком женат на Прасковье Васильевне Грушецкой.
За отцом 3478 душ.
Воспитывался (до 1802) вместе с братом Сергеем в Париже в пансионе Хикса, затем в Петербурге — корпус инженеров путей сообщения (с 1810).
В службу вступил подпрапорщиком в л.-гв. Семеновский полк — 20.11.1811, участник Отечественной войны 1812 (Витебск, Бородино — награжден знаком отличия Военного ордена Георгия, Тарутино, Малоярославец) и заграничных походов (Люцен, Бауцен, Кульм, где ранен, награжден орденом Анны 4 ст., Лейпциг, Париж), прапорщик — 18.12.1812, подпоручик — 13.1.1816, поручик — 2.2.1817, назначен адъютантом к малороссийскому генерал-губернатору генерал-адъютанту кн. Н.Г. Репнину-Волконскому — 1.1.1818 (Полтава), штабс-капитан — 15.12.1819, переведен в л.-гв. Егерский полк с оставлением в должности адъютанта Репнина — 24.1.1821, переведен майором в Полтавский пехотный полк — 21.3.1822, вышел в отставку подполковником — 21.1.1823, жил в имении Хомутец Миргородского уезда Полтавской губернии.
Масон, член ложи «Соединенных друзей» и «Трех добродетелей» (1816 — 3.5.1820).

Один из основателей Союза спасения (участник Московского заговора 1817), член Союза благоденствия (член Коренного совета, участник Петербургских совещаний 1820), Южного общества, участник восстания Черниговского полка.

Приказ об аресте — 19.12.1825, арестован утром 29.12 подполковником Гебелем в Трилесах, освобожден офицерами Черниговского полка, вторично арестован между с. Ковалевкой и с. Королевкой — 3.1.1826, отправлен в Белую Церковь, оттуда в Москву, из Москвы отправлен 14.1.1826, прибыл в Петербург на главную гауптвахту — 15.1; 17.1 переведен в Петропавловскую крепость («присылаемого Муравьева, отставного п[од]полковника, посадить по усмотрению и содержать строго») в №20 бастиона Трубецкого, в мае 1826 показан в №35 Кронверкской куртины.
Осужден по 1 разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорен в каторжную работу на 20 лет.
Отправлен в Роченсальм — 17.8.1826 (приметы: рост 2 аршина 4 4/8 вершков, «лицо белое, чистое, круглое, глаза светлокарие, нос большой, остр, волосы на голове и бровях темнорусые, на правой щеке небольшие бородавки, на правой же ноге от большого пальца второй и третий вместе сросши, на правой ляжке рана от навылет прошедшей пули и имеет шрам»), срок сокращен до 15 лет — 22.8.1826, затем по высочайшему повелению обращен сразу на поселение в Сибирь.
Выехал из форта Слава — 1.10.1827, отправлен из Шлиссельбурга в Сибирь — 2.10.1827, прибыл в Иркутск в конце ноября 1827, прибыл в Якутск 24.12.1828, отправлен в Вилюйск Якутской области — 6.1.1828, по прошению сестры Е.И. Бибиковой разрешен перевод в Бухтарминскую крепость Омской области — 13.3.1829, доставлен из Иркутска в Омск — 29.8.1829, прибыл в Бухтарминскую крепость — 5.9.1829.
В июне 1832 генерал-губернатор Западной Сибири Вельяминов разрешил ему жить в доме статского советника Бранта в 1 версте от крепости около речки Селезневки, затем устроился в собственном доме, который купил у чиновника Залейщикова, разрешено перевести в Ялуторовск — 3.6.1836, выехал из Бухтарминской крепости — 25.9.1836, прибыл в Ялуторовск — 1.10.1836.

По амнистии 26.8.1856 восстановлен в прежних правах, по возвращении поселился 3.1.1857 в д. Зыковой Московского уезда, переехал в Тверь — 12.4.1857, разрешено жить в Москве — 14.8.1858, разрешено жить и в Петербурге и носить Кульмский крест и военную медаль 1812 года — 27.4.1863, возвращен солдатский Георгиевский крест (в связи с 200-летием л.-гв. Семеновского полка) — 1883.
Умер в Москве, похоронен в Новодевичьем монастыре.

Жена (с 1832) — Мария Константиновна Константинова (1810 — 3.1.1883), дочь священника, похоронена в Москве на Ваганьковом кладбище.
Сын умер в 1837, две приемные дочери — Августа Павловна Созонович и Анна Бородинская, обеим в 1860 разрешено называться Матвеевыми и присвоены права личного почетного гражданства

Братья: Сергей, Ипполит, Василий (1817—1867),
сестры Екатерина (1795—1861), замужем за И.М. Бибиковым, Анна, замужем за коллежским советником Хрущовым; Елена, за декабристом С.В. Капнистом.

ВД, IX, 179-284; ГАРФ, ф. 109, 1 эксп., 1826 г., д. 61, ч. 51.

Детские годы Матвея прошли главным образом в Германии (Гамбург), Испании и Франции. Получил блестящее образование сначала дома, а затем – в парижском пансионе Хикса. До переезда в Россию, что случилось в 1809 г., европейски воспитанный Матвей, как и его брат Сергей, не подозревали даже, что на родине господствует крепостнический строй, и только у самой границы Анна Семёновна открыла им эту истину.

Переезжая из Пруссии в Россию, дети увидели казака на часах, выскочили из кареты и бросились его обнимать, а когда тронулись в дальнейший путь, то услышали от матери: «Я очень рада, что долгое пребывание за границей не охладило ваших чувств к родине, но, готовьтесь, дети, я вам должна сообщить ужасную весть; вы найдёте то, что и не знаете: в России вы найдёте рабов!» [4].

В 1811 г. Матвей поступил в петербургский Корпус инженеров путей сообщения, но проучился там всего четыре месяца, т.к. приближалась война с Францией, и Матвей определился в л.-гв. Семёновский полк в чине подпрапорщика. В полку он познакомился с будущим декабристом И.Д. Якушкиным, дружба с которым прошла через всю последующую их жизнь. Кроме того, в полку служили кузен Артамон Муравьёв и Николай Муравьёв, основатель раннедекабристской организации «Чока» (Сахалин), организованной на принципах «Общественного договора» Ж.-Ж.Руссо. Все они и стали участниками этого общества, оставаясь до конца своих дней верными его декабристским принципам.

С началом Отечественной войны 1812 года в составе полка Матвей Иванович участвовал в сражении при Бородине, где за отличие был награждён по большинству голосов от нижних чинов седьмой роты знаком отличия Военного ордена (№ 16698) и произведён в прапорщики. Участвовал в битвах при Тарутине и Малоярославце, в заграничных походах 1813-1814 гг., где отличился при Люцене, Бауцене и Кульме. Получил ранение в ногу, награждён орденом Анны 4-й степени. Участвовал в знаменитой Лейпцигской битве и в боях под Парижем.

Пройдя всю войну на территории России и в европейских походах в составе Семёновского полка, Матвей возвратился с ним из Франции: 22 мая 1814 г. полк выступил из Парижа, 13 июня отплыли на кораблях из Шербурга, 18 июля высадились в Петергофе, 30 июля в составе Российской гвардии Семёновский полк торжественным маршем вступил в Петербург [5].

В 1815 г. была основана масонская ложа «Трёх добродетелей» (её инсталляция – 11.01.1816 г.), в которую вступили будущие декабристы С.Г. Волконский, один из основателей ложи, Матвей и Сергей Муравьёвы-Апостолы, Никита Муравьёв и П.И. Пестель. Как писал Н.М. Дружинин, здесь уже «перед нами – рационалистическая среда передовых офицеров, которые ищут опоры для тесного дружеского объединения» [6].

Однако вскоре будущие декабристы разочаровались в масонстве, ибо такого рода братство не отвечало внутренним потребностям передовых дворян в осмыслении реальной действительности, в проникновении в смысл событий и определении собственного отношения к ним. В сознании «первенцев свободы» шёл процесс формирования политической культуры, а он требовал не только индивидуального осмысления, но и коллективного.

9 февраля 1816 г. в казармах Семёновского полка, на квартире братьев Матвея и Сергея Муравьёвых-Апостолов, встретились с ними Александр Николаевич Муравьёв, Никита Муравьёв, С.П. Трубецкой, И.Д. Якушкин. Ими было организовано тайное общество Союз спасения.

Оно отвечало потребностям политического сознания декабристов, тяге к коллективному осмыслению российской действительности и истинному братству в борьбе за осуществление политических идеалов. К началу 1817 г. уже был написан специально созданной авторитетной комиссией Устав Союза. П.И. Пестель на следствии по делу декабристов признался: «Статут первоначального общества нашего был не менее одним составлен, но Комиссиею, обществом назначенной, из трёх членов и секретаря. Члены были: князь Сергей Трубецкой, князь Илья Долгоруков и я, а секретарь – князь Шаховской» [7].

Итак, Матвей вместе с братом Сергеем – участники теперь уже тайного общества, цель которого предельно точно определил И.Д. Якушкин: «Содействовать благу России» и далее: «…тут (в тайном обществе – М.С.) разбирались главные язвы нашего отечества: закоснелость народа, крепостное состояние, жестокое обращение с солдатами, которых служба в течение 25 лет была каторга; повсеместное лихоимство и грабительство и, наконец, явное неуважение к человеку вообще. То, что называлось высшим образованным обществом, большею частию состояло тогда из староверов, для которых коснуться которого-нибудь из вопросов, нас занимавших, показалось бы ужасным преступлением. О помещиках, живущих в своих имениях, и говорить уже нечего» [8].

В то же время продолжался рост военной карьеры Матвея Ивановича: в 1818 г. он в чине поручика был назначен адъютантом к малороссийскому генерал-губернатору князю Н.Г. Репнину и переехал на Украину. Когда произошёл бунт Семёновского полка в столице, и полк был раскассирован, Матвей Иванович, оставаясь адъютантом Репнина, был переведён в л.-гв. Егерский полк. Характер М.И. Муравьёва-Апостола, сложившийся на исповедовании декабристских убеждений, проявился в частном случае. В 1822 г. на парадном обеде у князя Н.Г. Репнина, в Киеве, Матвей Иванович демонстративно отказался поднять тост за здоровье императора и вылил вино на пол, поссорился с Репниным, оставил должность адъютанта и перевёлся в армейский Полтавский пехотный полк [9].

В моральном плане переход из гвардии в армию считался по тем временам явным понижением карьеры. Однако декабрист пошёл на это. В 1823 г. он вышел в отставку в чине подполковника и больше уже не возвращался на военную службу. Местом его жительства стала столица – Петербург, а также отцовское имение Хомутец Миргородского уезда Полтавской губернии.

Свобода от обязательной службы позволила Матвею Ивановичу активно заниматься делами тайного общества. Исследователь декабризма Н.А. Рабкина на конкретно-историческом материале доказала активную и плодотворную деятельность М.И. Муравьёва-Апостола в 1820-х гг. в трёх тайных обществах. Фактически же он стоял у истоков и занимался практической работой в пяти тайных обществах: в 1811 г. – тайная раннедекабристская организация – «Чока» (Сахалин), 1816 – 1818 гг. – Союз спасения, в 1818 г. Матвей Иванович был одним из основателей Союза благоденствия, в 1820 – 1825 гг. он – член Южного тайного общества декабристов, в 1823 – 1825 гг. – один из учредителей филиала Южного тайного общества в Петербурге.

В 1823 г. руководитель Южного тайного общества П.И. Пестель направил Матвея Ивановича в Петербург как своего доверенного представителя с очень важной миссией: провести переговоры с руководителями Северного тайного общества о путях слияния двух обществ, проведении объединительного съезда и выработке общей программы. Переговоры шли трудно и достигнуть соглашения по названным пунктам М.И. Муравьёву-Апостолу не удалось. Резко отрицательную позицию по всем ключевым вопросам переговоров занял руководитель северян Н.М. Муравьёв. Однако Матвей Иванович проявил активность в деле вербовки на сторону «южан» многих из Северного общества. Более того, он лично принял в члены южного филиала Северного общества нескольких молодых кавалергардов, что, по мнению П.И. Пестеля, было очень важно: будущее революционное выступление мыслилось как массовое участие в нём офицеров гвардии и армии.

Весной 1824 г. в Петербург приехал П.И. Пестель для ведения переговоров об объединении обществ. Он провёл учредительное собрание филиала Южного общества, на котором присутствовал и М.И. Муравьёв-Апостол, произнёс часовую речь, в которой подробно изложил свою политическую программу – «Русскую правду».

Убеждённые доводами и логикой выступления П.И. Пестеля, кавалергарды-члены петербургского филиала Южного общества выразили полную готовность следовать изложенной программе. Позже, в следственных показаниях Пестель признался: «Вадковский, Поливанов, Свистунов, Анненков (все четверо - кавалергардские офицеры) и артиллерийский Кривцов…находились в полном революционном и республиканском духе» [10]. Всего к концу 1825 г. численность петербургского филиала Южного общества достигла 24 человек [11], и в этом была немалая заслуга Матвея Ивановича Муравьёва-Апостола.

По оценке Н.М. Дружинина, члены петербургской ячейки Южного общества, как «воинствующие республиканцы, готовые на самые решительные насильственные меры», «бредили проектами цареубийства и выражали стремление к немедленным действиям» [12].

В центре этих планов находился М.И. Муравьёв-Апостол. Он готовился к тому, чтобы стать участником «когорты обречённых». Предполагалось, что в неё войдут десять молодых людей, не связанных семьями, безупречно смелых и самоотверженных: заведомо зная о личной обречённости, они должны решиться на истребление царской фамилии.

В конечном счёте всё ограничилось разговорами и предположениями, не имевшими никаких практических действий в этом плане. Однако факт согласия М.И. Муравьёва-Апостола, П.Н. Свистунова и других на цареубийство, установленный следствием, повлиял на вынесение им суровых приговоров, тем более, что следствие фактически только эту версию и рассматривало, игнорируя другие побудительные мотивы к восстанию: необходимость отмены крепостного права, изменение политического режима, модернизацию экономики, армии, развитие народного просвещения и др.

Как развивались дальнейшие события - общеизвестно: не достигнув соглашения по ключевым вопросам в 1824 г., Юг и Север договорились о возможном консенсусе на 1826 год и по результатам его должно было готовиться совместное выступление на основе, как убеждён был П.И. Пестель, программы южан – «Русской правды». Однако династический кризис, вызванный неожиданной кончиной императора Александра I 19 ноября 1825 г., вынудил декабристов к открытым выступлениям против самодержавно-крепостнического строя раньше: в Петербурге – 14 декабря 1825 г., а на Юге (восстание Черниговского полка) – 29 декабря 1825 г. – 3 января 1826 г.

В силу неподготовленности, разрозненности сил и руководства, заведомого предательства и последовавшего ареста руководителей Южного тайного общества и других факторов, восстание, как известно, потерпело поражение. Начались аресты, следствие и репрессии.

Матвей Иванович был активным участником восстания Черниговского полка вместе с братьями Сергеем Ивановичем, руководителем восстания, и Ипполитом, младшим, которому было всего 19 лет. В день разгрома восстания Черниговского полка 3 января 1826 г. в поле между сёлами Ковалевкой и Королевкой Матвей Иванович находился вместе с товарищами и братьями с оружием в руках, видел смерть младшего, Ипполита (он, раненный в руку и не желая сдаваться в плен, застрелился). Сергей был ранен в голову и взят в плен вместе с Матвеем правительственными войсками.

Арестованного Матвея Ивановича доставили в Петербург на главную гауптвахту 15 января 1826 г., а 17 января он был переведён в Петропавловскую крепость в № 20 бастиона Трубецкого с сопроводительным царским рескриптом: «присылаемого Муравьёва, отставного подполковника, посадить по усмотрению и содержать строго» [13].

В мае 1826 г. Матвей Иванович показан в № 35 Кронверкской куртины той же крепости. Шло следствие. Матвей Иванович тяжело переживал смерть Ипполита, ранение и арест Сергея, его снедала жалость к осиротевшему отцу, состояние духа его было угнетённым. Он пытался выгородить брата, брал всю вину на себя, намеренно увеличивал свою ответственность [14].

На рассвете 13 июля 1826 г., в день казни брата Сергея вместе с П.И. Пестелем, К.Ф. Рылеевым, М.П. Бестужевым-Рюминым и П.Г. Каховским, Матвея Ивановича и других декабристов вывели на крепостной плац. Над их головами сломали шпаги, мундиры бросили в огонь, а на кронверке Петропавловской крепости возвышалась виселица.

Матвей Иванович Муравьёв-Апостол был осуждён Верховным уголовным судом, а фактически указом императора Николая I, изданном 10 июля 1826 г., по первому разряду – к смертной казни. Этим же указом царь заменил смертную казнь лишением чинов, дворянства и 20-летней каторгой с последующим поселением в Сибири [15].

17 августа 1826 г. Матвей Иванович был отправлен в Роченсальм – форт Слава на берегу Финского залива. При этом переезде в станционном доме ожидали узников их родственники: Матвея Ивановича – сестра Екатерина Ивановна Бибикова и Екатерина Фёдоровна Муравьёва; И.Д. Якушкина – жена А.В. Якушкина и тёща Н.Н. Шереметева, женщина умная, волевая, пользовавшаяся большим уважением и авторитетом среди декабристов. В этой партии узников вместе с М.И. Муравьёвым-Апостолом находились также А.А. Бестужев, А.П. Арбузов и А.И. Тютчев. «Форт Слава был построен по проекту укрепления Финляндской границы, составленному в 1791 г. А.В. Суворовым. Он представлял собой огромную круглую башню, как будто выросшую из воды, в которой были приготовлены казематы для узников-декабристов. Вид её был мрачным и не предвещал нам ничего доброго», - вспоминал позже И.Д. Якушкин [16]. И далее: «нас разместили поодиночке в казематы и заперли на замок…По стене стояла кровать с соломой, стол и несколько стульев довершали принадлежность каземата…было темно и сыро»[17]. 22 августа того же года по конфирмации срок каторжных работ Матвею Ивановичу был сокращён до 15 лет. Из форта Слава он был переведён в Шлиссельбургскую крепость, откуда 2 октября 1827 г. отправлен по высочайшему повелению прямо на поселение в Сибирь, без отбытия каторги. Местом поселения царь определил далёкий Вилюйск на севере Сибири, на реке Вилюе, притоке Лены в 800-х верстах от Иркутска. Девяностолетним стариком, за три года до смерти, Матвей Иванович вспоминал: «Вилюйск, куда закинула меня судьба в лице петербургских распорядителей, помещался на краю света… Вилюйск нельзя было назвать ни городом, ни селом, ни деревней; была, впрочем, деревянная церковь, кругом которой расставлены в беспорядке и на большом расстоянии друг от друга якутские юрты и всего четыре деревянных небольших дома» [18].

Матвей Иванович поселился в юрте с льдинами вместо стёкол, готовил сам себе в чувале обед, завёл корову, читал, учил якутских детей. Он даже занялся устройством школы для детей разных сословий и национальностей. Обучал их чтению, письму, арифметике, а за неимением учебников сам составил несколько учебных пособий. После отбытия в Бухтарминскую крепость педагогическую деятельность в Вилюйске, начатую М.И. Муравьёвым-Апостолом, продолжил крестьянин-декабрист Павел Фомич Выгодовский (настоящая фамилия – Дунцов) (1802 – 12.12.1881), вторично арестованный и высланный сюда в 1855 г. из Нарыма за пропагандистскую деятельность.

О жителях отдалённого и заброшенного края России – якутах, Матвей Иванович вспоминал с большой теплотой. Были там и другие русские поселенцы - столяр, из бывших каторжников – казак Жирков и талантливый врач Уклонский, окончивший в своё время Московский университет с золотой медалью, но совершенно спившийся здесь, на краю земли, от тоски и безысходности [19].

Сестра Матвея Ивановича, Екатерина Ивановна Бибикова, супруга нижегородского губернатора, фрейлина императрицы, беспрестанно хлопотала об улучшении участи единственного оставшегося в живых брата - просила перевести его из сурового края в западную Сибирь, ближе к Европейской России. 13 марта 1829 г. ходатайство было удовлетворено, и Матвею Ивановичу был разрешён перевод в Бухтарминскую крепость Омской области, куда он прибыл 5 сентября 1829 г.

Генерал-губернатор Западной Сибири приказал коменданту Бухтарминской крепости по прибытии ссыльного «принять его и назначить ему непременное и безотлучное жительство в самой крепости иметь за ним строгий надзор, как за поведением его, так и за тем, чтобы он ни под каким видом не осмеливался отлучаться из крепости» [20]. Царь и местная администрация боялись влияния декабристов на сибиряков, предпринимали любые меры для их изоляции и наблюдения за ними и даже за образом их мыслей. Об этом свидетельствует дополнение к вышеприведённой инструкции, сделанной начальнику крепости генералу Де Сен-Лорану: «Затем предваряю в/б., что Муравьёв-Апостол был известный вольнодумец…тем обязываетесь вы иметь наблюдение за образом мыслей его» [21].

Как только декабрист прибыл в Бухтарминскую крепость, к нему был приставлен полицейский караул и определено жильё в форштадте крепости, хозяин которого также был обязан сообщать коменданту о поведении и настроении ссыльного. Таким образом, Матвей Иванович оказался под двойным наблюдением. Комендант же крепости обязан был ежемесячно доносить шефу жандармов А.Х. Бенкендорфу об образе жизни и поведении ссыльного декабриста. Исследователь жизни М.И. Муравьёва-Апостола в Бухтарминской крепости А.Д. Колесников на основе тщательного анализа архивного материала государственного архива Омской области установил факт безукоризненного поведения декабриста на поселении. Более того, на протяжении семилетнего пребывания Матвея Ивановича в Бухтарме не было ни одного случая каких-либо претензий к нему со стороны местных властей. Все донесения однотипного содержания: «назначенный на поселение М.И. Муравьёв-Апостол ни в каких закону противных поступках не замечен…занимался чтением книг, имеющихся у него на французском и немецком диалектах» [22]. Книги, письма и деньги присылала ему сестра, Екатерина Ивановна Бибикова.

Конечно, декабриста тяготил приставленный к нему караул и особенно запрет выходить за пределы крепости, о чём он и пожаловался сестре. Она составила новое прошение на имя А.Х. Бенкендорфа, где просила «о снятии излишних ограничений в передвижении её брата», и шеф жандармов отреагировал положительно на данное прошение: коменданту крепости был дан совет «позволять ссыльному выходить за ограду крепости» [23].

Как прямое следствие этих «послаблений» было установление доброжелательных отношений ссыльного декабриста с местным населением и офицерами гарнизона крепости. В 1829 – 1836 гг. Матвей Иванович Муравьёв-Апостол был в Бухтарме единственным ссыльным декабристом. Он, человек высокой культуры, образованности, носитель передовых идей века, естественно, притягивал к себе внимание местной интеллигенции.

Общение с декабристом вносило в среду обитателей крепости, форштадта и местного населения в округе живую жизненную струю. Кроме того, Матвей Иванович готов был искренне и совершенно бескорыстно помогать местным людям развитием среди них образования, медицинским воспомоществованием, деньгами. Так, А.Д. Колесников приводит в исследовании факт дарения декабристом своего дома коллежскому асессору Бухтарминской пограничной таможни Андрееву «единственно из человеколюбия, по той причине, что он, Андреев, имеет семейство», для которого «приличной квартиры в крепости отыскать не мог, а сам Муравьёв перешёл на квартиру в дом управляющего таможней коллежского асессора Крока, с которым имеет один стол» [24].

Многие представители местной интеллигенции отдавали своих детей в обучение к Матвею Ивановичу, и он с большим удовольствием и энтузиазмом занимался их образованием. Кроме того, его библиотека, постоянно пополнявшаяся новыми книгами и журналами, пользовалась спросом среди местной интеллигенции.

В 1832 г. Матвей Иванович женился на дочери местного священника Марии Константиновне Константиновой (1810 – 1883). Их сын умер в детском возрасте в 1837 г. Родители взяли на воспитание двух сирот, дочерей ссыльных офицеров – Августу Созонович и Анну Бородинскую. Воспитанницы Муравьёвых-Апостолов в 1860 г. получили право называться Матвеевыми, им были присвоены права личного почётного гражданства [25]. Факт женитьбы на девушке из уважаемой семьи ещё больше укрепил авторитет ссыльного декабриста в глазах местного общества. Муравьёвы были желанными гостями на многих семейных праздниках и крестинах детей в качестве крестных родителей.

Однако среди всеобщего доброжелательства А.Д. Колесников обнаружил в документах свидетельства и враждебного отношения к декабристу и его семье. Так, в государственном архиве Омской области исследователь встретил донос некоего пакгаузного надзирателя бухтарминской таможни Петрова, который, заметив дружеские отношения своего начальника Макарова с Муравьёвым тут же донёс по начальству «о непозволительных отношениях Макарова с государственным преступником». Капитан Страшников, временно исполнявший обязанности коменданта, поспешил провести «следствие» и, сделав необоснованные выводы, направил их в Омск. По этому поводу открылась переписка, от Макарова потребовали объяснений. В них он самым положительным образом охарактеризовал М.И. Муравьёва-Апостола, подчеркнув его добропорядочное и безукоризненное поведение.

Расследование было поручено майору Андрееву, ранее упомянутому, который завершил его в пользу ссыльного декабриста [26]. Однако в сознании сибирского начальства зародилось беспокойство по поводу дружеских отношений ссыльного декабриста с местным населением, и в конце 1835 г. начальник Сибирского округа жандармов Маслов обратился с ходатайством к Бенкендорфу о переводе М.И. Муравьёва-Апостола из Бухтармы в один из городов Тобольской губернии. Выбранный Матвеем Ивановичем Курган был отвергнут царём: «…в Кургане уже достаточно государственных преступников», и местом нового поселения был утверждён Ялуторовск, в котором декабрист прожил почти 20 лет [27].

1 октября 1836 г. Муравьёвы-Апостолы прибыли в Ялуторовск. Там уже жили на поселении товарищи-декабристы: И.Д. Якушкин, Е.П. Оболенский, И.И. Пущин, В.К. Тизенгаузен, Н.В. Басаргин, А.В. Ентальцев. Колония соратников была дружной, как, впрочем, во всех других декабристских поселениях. По свидетельству И.И. Пущина, дважды в неделю (в четверг – у Пущина, в воскресенье – у Муравьёва-Апостола) все собирались вместе и «толковали откровенно», «жили ладно» [28]. Эти же факты подтверждает и Н.В. Басаргин. В своём «Журнале», своеобразных воспоминаниях о пережитом, он особо выделил ялуторовскую колонию декабристов, отметил их дружбу между собой: «Не проходило дня, чтобы мы не виделись и, сверх того, раза четыре в неделю обедали и проводили вечера друг у друга… Между нами всё почти было общее, радость или горе каждого разделялось всеми, одним словом, это было какое-то братство – нравственный и душевный союз» [29].

А вот совершенно потрясающее свидетельство самого Матвея Ивановича, сделанное им в письме к своей воспитаннице А.П. Созонович: «Когда наступил час расставания (в 1853 г. М.А. Фонвизин получил высочайшее разрешение вернуться на родину, в центральную Россию и заехал в Ялуторовск для прощания с М.И. Муравьёвым-Апостолом и И.Д. Якушкиным – М.С.), М.А. (Фонвизин – М.С.) нас всех дружески обнял. Ивану Дмитриевичу поклонился в ноги за то, что он принял его в наш тайный союз» [30].

Кроме того, для Матвея Ивановича в Ялуторовске открылась возможность продолжать любимое дело – образовывать и воспитывать местных детей, продолжать просветительскую деятельность. Дело в том, что Иван Дмитриевич Якушкин вёл активную работу по созданию школ для мальчиков и девочек, в которых преобладала ланкастерская система обучения, давно освоенная многими декабристами ещё в войсках, в т.ч. и Матвеем Ивановичем. И вот теперь он со всем жаром души отдался этой работе. Его богатая библиотека открыла двери для местной интеллигенции. Энергии Матвея Ивановича хватало и на медицинское воспомоществование бедным жителям Ялуторовска и округи.

Кроме того, не оставлял он и любимое занятие сельским хозяйством. Ещё в Вилюйске он приобрёл опыт выращивания картофеля в суровых условиях Сибири. Эти опыты продолжались, и весьма успешно, а местное население училось новым агрономическим приёмам. Таким образом, декабристские принципы жизни, убеждений и поведения оставались для Матвея Ивановича и других его товарищей главными побудительными мотивами жизни в условиях сибирской ссылки.

Большую помощь и участие принял Матвей Иванович в переписке новых «наступательных» сочинений С.М. Лунина. Так, рукой М.И. Муравьёва-Апостола было сделано два списка «Писем» Лунина [31]. В Отделе письменных источников (ОПИ ГИМ) (Ф. 249.- Матвея Ивановича Муравьёва-Апостола) хранится переплетённая тетрадь под № 3, которая содержит две серии «Писем из Сибири», «Разбор Донесения…» и «Взгляд на польские дела» Лунина. Тетрадь имеет владельческую надпись: «Принадлежит Александру Илларионовичу Бибикову (родственник Муравьёвых-Апостолов – М.С.). Ялуторовск, 1851. Писана Матвеем Ивановичем Муравьёвым-Апостолом». На листах 8-23 тетради М.И. Муравьёва-Апостола - 16 писем первой серии ранней редакции, по-французски. В конце предисловия поставлена дата – «1837» и указано место написания – «Ourika pres d’ Irkoutsk» (Урика близ Иркутска), отсутствующее в текстах Лунина. Вторая серия «Писем» (лл. 27 – 60) включает все десять посланий декабриста [32]. Аналогично этому документу в ГАРФ (Ф. 1153 – Муравьёвых) хранится тетрадь того же состава, что и альбом А.И. Бибикова: Матвей Иванович Муравьёв-Апостол в 31-ю годовщину казни декабристов 13 июля 1857 г. переписал две серии «Писем из Сибири» Лунина [33].

Списки лунинских сочинений, произведённые рукой Матвея Ивановича Муравьёва-Апостола, позволяют сделать предположение о причастности М.И. Муравьёва-Апостола к появлению лунинского «Разбора…» в бесцензурной печати А.И. Герцена и Н.П. Огарёва [34].

Из письма М.А. Фонвизина Ивану Ивановичу Пущину от 4 марта 1841 г. явствует, что в 1841 г. Матвей Иванович был очень болен, обращался к Бенкендорфу за разрешением на лечение в Тобольске, но получил отказ [35]. Только спустя полтора года, в 1842 г., ему было разрешено лечение в этом городе, куда он и прибыл, что известно из письма М.А. Фонвизина И.Д. Якушкину от 25 ноября 1842 г.[36]. В том же письме автор сообщает, что Матвей Иванович остановился у П.Н. Свистунова, который приобрёл у местного купца двухэтажный деревянный дом в центре города, ставший местом объединения многих поселённых там декабристов [37].

В Ялуторовске жизнь Матвея Ивановича и других декабристов оказалась тесно связанной с просветительской и педагогической деятельностью. 7 августа 1842 г. И.Д. Якушкин открыл училище по ланкастерской системе обучения для мальчиков, а 1 июля 1846 г. – для девочек. В обоих училищах преподавались чтение по славянской и гражданской печати, письмо, начала арифметики, «краткий Катехизис и краткая Священная история», российская грамматика, география и российская история. Преподавание по всем этим предметам распределили между собой все декабристы ялуторовской колонии, в т.ч. и Матвей Иванович. Сам И.Д. Якушкин в школе для мальчиков преподавал «начала алгебры, геометрии и механики», а также 1-ю часть латинской и греческой грамматики [38].

Обширная программа усваивалась детьми сравнительно легко благодаря сочетанию классно-урочной системы и ланкастерской (системы взаимного обучения). Кроме того, учителя (декабристы), применяя комплексный метод, имели относительную свободу действий и возможность творчески подходить к проведению бесед, экскурсий, обучению ремёслам. Всё это вместе взятое вносило в обучение интерес, увлечённость и сравнительную лёгкость усвоения материала. Кроме того, в школе учились дети разных сословий и национальностей. Декабристы строго следили за тем, чтобы между детьми бытовали дружеские взаимоотношения. Вместе с горожанами обучалось много «крестьянских сирот из разных деревень и даже других уездов» [39].

Погост знаменитостей и героев

Адреса страницы http://m-necropol.narod.ru/

http://dekabrist.mybb.ru/viewtopic.php?id=101